Только не "про Скуратова", а с посвящением ему.
А так вот:
Актуальненько вдруг, а написано в 2006.
Спасибо за уточнение, я ведь Д.О. не читала, а про М.С. узнала из какого-то комментария.
Напомнило забавный эпизод из жизни, когда учился в средней школе.
Если помните, раньше в школе изучали бессмертное произведение Льва Николаевича Толстого "Война и мир" в четырех томах (а может, даже, и сейчас изучает).
Это замечательное объемное произведение дети теоретически должны были прочитать во время летних каникул.
Ну у меня было несколько одноклассников, преимущественно одноклассниц, которые добросовестно читали, всё что было положено, но я к их числу, естественно, не относился. Всё как у классика: "Попрыгунья-стрекоза лето красное пропела, оглянуться не успела, как уж осень на дворе..."
Уже во время учебного года первый том я все же осилил почти весь, но скорость, с которой мы проходили все эти четыре тома, никак не позволяла успеть прочитать всё (практически, Джордж Мартин наоборот, только он не успевает писать, а я не успевал читать).
Выходил из положения я следующим образом: одноклассник Вова, который сидел со мной за одной партой и, увы, был более прилежен в прочтении эпохального произведения, за время перемены перед уроком рассказывал мне тезисно, какие события происходили в романе с момента, на котором мы остановились на прошлом уроке.
К несчастью, именно в этот день то ли перемена была короткой, то ли он отвлекся, но к моменту начала урока рассказать он успел немного. И конечно же меня подняли самым первым и попросили рассказать, что же происходило на страницах гениального произведения с момента, на котором мы остановились на прошлом уроке. Начал я довольно бодро, поскольку определенный багаж знаний был получен всего несколько минут назад. Суть рассказа приходилось обильно сдабривать эпитетами - они позволяли тянуть время, но все равно я подошел к той черте, за которой начиналась неизвестность. Ну что делать? Не теряя бодрых интонаций, я начал импровизировать, придумывая ход дальнейших событий. Глаза у одноклассника Вовы расширились, учительница была невозмутима. Так продолжалось какое-то время, потом она начала задавать уточняющие вопросы, на которые я отвечал невозмутимо и даже слегка по-философски (наверное, я имел на это право, ведь я уже был немножко соавтором "Войны и мира"). Глаза у одноклассника Вовы стали еще больше. В конце-концов учительница сказала: "Садись! Пять!". Сел. Спросили кого-то следующего. Вова толкнул меня плечом и спросил: "Откуда ты все это знал, я же не успел рассказать?", на что я ответил: "Ты знаешь, в последнее время Лев Николаевич стал предсказуемым".
