Сергей Глотов - один из тех, кто собирает помощь украинской армии. 28-летний луганчанин начал эту деятельность еще на своей малой родине, причем, вопреки сложившимся в стране стереотипам, по словам Глотова, шла она вполне успешно.
Однако уже в середине весны активисту, одному из многих, пришлось бежать из родного города. Сегодня Глотов, младший научный сотрудник учреждения Академии наук, Луганского природного заповедника, с группой друзей помогает фронту из Львова.
Это интервью - не только о прошлых событиях в Луганске и некоторых настоящих событиях в столице Галичины. Оно также о трагическом для Донбасса исходе интеллигенции, креативного класса, молодых и активных людей, которые, оказавшись «лишними» на малой родине, ищут и находят себе применение в других регионах Украины.
- Сергей, как получилось, что Вы оказались во Львове?
- Во Львов мы переехали, когда в Луганске были захвачены все административные здания и боевики начали забирать на улицах, из домов активистов луганского Евомайдана. Поэтому большинство координаторов луганского Евромайдана 27-29 апреля вынуждено было выехать из Луганска.
- То есть, Вам тогда еще ничто не угрожало, но Вы решили не испытывать судьбу.
- Угрозы поступали постоянно. 28 апреля стало уже понятно, что милиция, которая и до тех пор нас особо не защищала, перешла на сторону сепаратистов. По городу на КАМАЗах перемещались вооруженные люди.
Угрозы к тому времени участились - по Фейсбуку, по ВКонтакте, в SMS. Все наши данные были опубликованы в соцсетях еще в декабре - адреса, номера телефонов.
На следующий день после моего отъезда захватили Алексея Биду, который был руководителем Общественного сектора (Громадського сектору. - ред.) Евромайдана, и Тимура Юлдашева, который руководил самообороной.
- Проект помощи армии возник у вас потому, что воевать отправились ваши знакомые?
- Мы, участники Общественного сектора, думали о том, чем будем заниматься после Майдана. Мы готовились контролировать честность и прозрачность выборов, я входил во все советы Майдана, которые общались с партиями и общественными организациями от Общественного сектора в Луганске.
Когда у нас начали захватывать админздания, стало понятно, что Киев не контролирует ситуацию на востоке и выборов не будет. Нужно было что-то предпринимать.
В регион как раз начали перебрасывать войска. Первые, с кем мы познакомились, была 80-я десантно-штурмовая бригада из Львова. Мы приехали к ним, увиделись с командиром, узнали, чем можем помочь. Это была середина марта. Они попросили медикаментов, еще каких-то вещей. Так мы начали ездить к ним с помощью.
У нас каждый день были митинги луганского Евромайдана - мы собирали там на помощь военным по 500-1000 грн., на которые оплачивали продукты и бензин для их подвоза. Это, кстати, происходило за триста метров до захваченного здания СБУ. Очень многие люди из Общественного сектора в Луганске включились тогда в работу, и сейчас большинство активистов, уже покинув Луганск, продолжает заниматься помощью военным - а также людям, которые выезжают из зоны боевых действий.
Небольшое количество наших активистов еще остается в Луганске. Но судьба тех, кого захватывают, печальна. Человек 10 наших друзей прошло через подвалы СБУ, через пытки. Из тех, кто имеет отношение к самообороне, ультрас, «Правому сектору», не отпустили никого. Сколько там людей, оценить невозможно. Площадь здания довольно большая, пленных держат в разных камерах - те, кто вернулся из плена, рассказывают, что мало с кем встречались. К нам поступала информация о том, что из здания вывозят трупы замученных людей. Кто эти люди, мы не знаем.
- Были какие-то попытки выйти на контакт с милицией, прояснить друг другу свои позиции?
- Их позиция была понятна, когда на 9 мая они понадевали георгиевские ленточки и взяли российские флажки. Уже после луганского Евромайдана у меня не осталось никаких иллюзий относительно милиции. Мы говорили с простыми сотрудниками милиции, которые бредят зарплатой российских полицейских в тысячу долларов и «готовы служить России хоть сейчас», как они говорили.
- Какие настроения в армии?
- В армии достаточно сильный боевой дух и она достаточно профессиональна, несмотря на то, что ее постоянно разрушали, все эти 24 года. Мы видим это по соотношению потерь - 1:100, - кто бы ни был на противоположной стороне: офицеры спецназа ГРУ, чеченцы, которые воюют всю жизнь, или пьяные казаки.
- Раньше военным в зоне боевых действий не хватало элементарных вещей - продуктов, предметов гигиены… Каково положение сейчас?
- Судя по тому, что потребности армии не изменились и мы продолжаем закупать то же, что закупали с самого начала, от биноклей до мешков для песка и носков, - все по-прежнему.
Сейчас почти в каждую часть в Луганской области мы отправляем что-либо. Идут ротации: обеспечили одних солдат - появляются другие с такими же потребностями. Потребностей столько, что едва мы успеваем собрать деньги, чтобы удовлетворить какой-то срочный запрос, как уже нужно собирать снова.
Очень большая проблема с бронежилетами. Мы не смогли покрыть и двух процентов от потребности. Чтобы одеть всех военных, которые выходят на задания, в бронежилеты и каски, необходимо около 5 млн грн. Это не такая уж большая сумма для крупного бизнеса…
- Сколько Вашего личного времени занимает эта работа?
- Это уже неважно. На офис в Луганске, где я работал, напали сепаратисты - разгромили его, забрали все автомобили. Это учреждение, которое занималось научной деятельностью в области биологии и охраны животных, сейчас полностью остановило свою работу. Поэтому свободного времени у меня достаточно, и я могу полностью посвящать его помощи военным.
- Все Ваши призывы находят отклик?
- Кроме закупки бронежилетов, потому что их нужно очень много и их очень сложно купить: в Украине их нет в достаточном количестве, к тому же украинские - менее надежные и комфортные. Бывало, что мы приезжали в часть, спрашивали: «Что вам нужно?» Нам отвечали: «Бронежилеты». - «А сколько у вас уже есть?» Могло быть такое, что на всю часть из 200 человек есть один бронежилет - у медика. Несколько бронежилетов нам во Львове просто подарили. Один из них уже «поймал» пулю, то есть, спас жизнь человеку.
В основном мы получаем как раз столько денег, сколько можем оперативно потратить, если не считать таких дорогих приобретений, как тепловизоры, на которые нужно было 25 и 40 тыс. грн. Такие вещи обычно покупают и передают либо отвозят сами бизнесмены. Мы помогаем с логистикой тем, у кого есть желание самостоятельно купить и передать какую-то вещь.
- Вы знаете что-то о людях, которые жертвуют через Вас крупные суммы?
- Самые крупные суммы приходят от зарубежных украинцев - из Канады, Бельгии, Соединенных Штатов, Италии, Испании… из России. Были даже поступления от коренных россиян. На них мы купили 80 карематов для ребят из львовской десантно-штурмовой бригады.
Случаев помощи от украинского крупного бизнеса у нас не было. Несколько украинских бизнесменов дают нам суммы по 3-5 тыс. грн. единоразово. Некоторые бросали клич у себя на фирмах и собирали средства. Такое случается приблизительно раз в неделю. Это очень помогает рассчитать расходы - мы изначально знаем, от какой суммы можем отталкиваться. На 2200 грн мы можем купить 100 банок тушенки - это недельный запас для всей части. На 3 тыс. грн мы берем недельный запас еды для одной воинской части на 70 человек. Это всего-навсего 3 тыс. грн!
Обо всем, что закупаем, мы отчитываемся в Фейсбуке. Я готов отчитываться перед каждым жертвователем персонально о его средствах, если у него будет такое желание. Мы часто связываемся с бойцами - у нас еще не было прецедентов, чтобы что-то до них не доходило.
SMS о поступлении мелких пожертвований я получаю постоянно. Сейчас у меня в телефоне 10 последних сообщений - 500 грн, еще раз 500, 27,5 грн, 51 грн, 150 грн, 750 грн и так далее. Так за десять дней набегает сумма в 10-15 тысяч грн. На сегодня мы передали в луганские части около 30 приборов ночного видения - туда, где не было ни одного.
В целом каждую неделю мы собираем сумму от 30 до 50 тысяч гривен - это не считая вещей, которые люди покупают сами и передают через нас.
Луганчане, кстати, помогали не меньше, чем помогают львовяне. И до сих пор от них приходит помощь.
- Как происходит координация этой работы?
- Раньше мы приходили прямо в часть, сейчас нам звонят командиры. Если раньше мы тратились в основном на продукты, то сейчас половину средств направляем на приобретение амуниции, потому что идет полномасштабная война.
Есть еще один фонд, который помогает нам оплачивать расходы на раненых бойцов - мы передаем им оплаченные чеки, они через нас возвращают деньги родственникам, или командиру части.
Еще небольшие деньги мы тратим на помощь активистам, которым необходимо покинуть Луганск. Некоторые перенесли там страшные пытки.
- Всем ли Вашим знакомым удалось устроиться в других городах?
- Большинство людей, которые принимали участие в луганском Евромайдане, - это креативный класс, который устроится в любом городе. Часть людей, которые были в самообороне, уже прошли подготовку и воюют в спецбатальонах. Многие занимаются волонтерской помощью участникам АТО и беженцам в других городах. Я не могу припомнить, чтобы кому-то не удалось себя реализовать.
- Если Вы вернетесь рано или поздно в Луганск, Вам не страшно будет там жить? Понятно, что зачистят не всех. Оставшиеся будут Вас узнавать.
- Я еще не знаю, вернусь ли я в Луганск. Мое рабочее место разгромлено. Что делать с местными предателями - для меня самый серьезный вопрос. Как себя с ними вести? Я однозначно вычеркиваю их из своей жизни, потому что их поступки я ни под каким предлогом не могу объяснить и оправдать. Это относится и к родственникам, и к бывшим друзьям, и к близким знакомым.
Большинство людей, которые хотят в Россию, на самом деле не знают, что такое настоящая Россия, они ассоциируют ее с СССР. В Советском Союзе была статья за измену родине. Я не понимаю, как они соотносят для себя эти вещи.
- Как средний луганчанин относился к Евромайдану?
- Среднему луганчанину был безразличен как Евромайдан, так и начинавшийся там Антимайдан, Янукович и вся его братия. Средний луганчанин ходил мимо всего этого на работу и с усталостью смотрел на происходящее.
На нас нападали не средние луганчане, а «титушки», переодетые сотрудники милиции, казаки, контролируемые Партией регионов, участники одного из течений фанатов луганской «Зари».
Приходили какие-то пьяные ветераны Афганистана и требовали, чтобы мы прекратили заниматься гомосексуализмом (смеется) или его пропагандой. Большинство приходивших «протестующих» вообще не могло сформулировать, чего они от нас хотят и чем мы им мешаем.
Все эти вещи только способствовали нашей популярности, так что ко времени нашего отъезда мы могли легко собрать в выходной день митинг более многочисленный, чем у любой партии.
- Что Вас больше всего огорчало все это время с начала Майдана и что - больше всего радовало?
- Больше всего порадовало, что отправленный нами бронежилет спас жизнь или сохранил здоровье бойцу.
Когда мы начали заниматься помощью армии, среди нас ведь не было ни одного бизнесмена. Где и как мы будем собирать нужные суммы денег, я представлял очень смутно. Нам дали список на 10 биноклей по 1000 гривен, сто банок тушенки, тысячу пар носков - и через пару дней мы все это купили!
Радовало то, что, хотя нас было очень мало, и Луганские активисты намного медленнее раскачивались, чем киевские, когда пришло время помогать военным, откликнулось огромное количество луганчан.
Порадовало, что украинцы из всех уголков государства и других государств оказались небезразличны к судьбе своей страны и судьбам тех людей, которые ее защищают.
Огорчало то, что - даже военные нам об этом говорили - антитеррористическая операция идет очень неуклюже, непонятные приказы поступают.
Очень огорчило предательство МВД и СБУ в Луганской области. Это был такой огромный подарок сепаратистам! И то, что некоторые знакомые и родственники предали ту страну, в которой живут. К ним можно по-разному относиться, тем более, что родственников не выбирают, но для меня эти люди будут сначала предателями, а потом уже родственниками. И мои деть будут знать, что это предатели.
Но самое негативное в том, что всем креативным, позитивным, активным, надежным людям, которых собрал луганский Евромайдан, пришлось уехать из Луганска. И многие уже не собираются возвращаться.Очень сложно, пройдя через все это, снова жить среди людей, которые носили российские флаги и призывали российское военное вторжение. Даже если они перекрасятся, возьмут украинские флаги и будут громче всех кричать «Слава Украине!». Всему есть предел, и сейчас он наступил для многих.
Беседовала Юлия Абибок, «ОстроВ»
http://www.ostro.org/general/society/articles/452002/Но самое негативное в том, что всем креативным, позитивным, активным, надежным людям, которых собрал луганский Евромайдан, пришлось уехать из Луганска. И многие уже не собираются возвращаться.И это есть большая проблема. Многие не вернутся, и их можно понять.
