Складки лица старика прикрывали и так раскосые глаза, а потому – было непонятно, куда он смотрит. Но то, что он не спит – было очевидно. Во-первых, он размеренно попыхивал трубкой, а во-вторых, в узкой щелке все же блестели язычки костра. В общем, старик был полной загадкой, которая разрешилась самым неожиданным образом.
– Не напрягайся. Все равно ничего не поймешь.
– Не понял…
– Я о трубке. Мне ее подарили. Табак – тоже. Хороший табак. Недавно вернулся из Америки. Был на Аляске. Там, недалеко от Анкориджа было мероприятие, на котором собирались старики арктических народов. Я там был и оттуда все это привез.
– Но как вы догадались, что меня это поставило в тупик?
– Это было написано на твоем лице, – с улыбкой ответил старик.
– Знаете, я всю жизнь проработал в таких местах, где не имел бы успеха, если бы по моему лицу можно было прочесть мои мысли. Наверное, старею и теряю хватку.
– Шучу я! – засмеялся старик и похлопал его по плечу. – Шучу! Если бы я сидел на твоем месте, то тоже очень удивился вот этой трубке и запаху табака. Нравится?
– Очень, хоть я и не курю.
– Почему не куришь?
– Берегу здоровье.
– Для чего или для кого ты его бережешь?
– Трудно сказать. Наверное – для себя.
– Я для себя тоже берегу здоровье. И курю. Видишь, сколько я прожил?
– Да, но вы живете на чистом воздухе и табак не так на вас действует.
– А что тебе мешает жить на чистом воздухе или мешало прожить твои годы?
– Где?
– Ну хотя бы здесь. Ведь тебе давно нравится это место и ты сюда убегаешь из той жизни, когда тебе плохо или тяжело.
– Все так, но не знаю, что вам на это ответить. Наверное, привычка.
– Что такое привычка? Ты всю свою жизнь прожил не там, где тебе хорошо и ни с тем, с кем тебе хорошо. Жизнь пошла на излет, но ты и сейчас этого не хочешь принять? Видишь, а ты говоришь, что эта трубка отнимает мою жизнь.
– Возможно…
– Ведь ты здесь прячешься? И наверное, прячешься от себя?
– Я об этом не думал.
– А ты – подумай. Мы, – старик обвел рукой присутствующих – стремимся делать то, что нам нравится и как нравится, а главное – где нравится. Если нам сегодня здесь покажется не уютно, завтра нас здесь уже не будет, и мы не станем сожалеть об этом месте.
– Я так не могу. У нас разное понятие о родине, у вас оно намного шире, и потому вы не привязаны к одному какому-то месту.
– А ты привязан?
– Определенно.
– К какому?
Он задумался. Так он себе вопрос никогда не ставил, и теперь, когда его задал старик, он растерялся. Мысли почему-то стали путаться и его фирменная логика дала сбой. Похоже на то, что старик увидел или почувствовал то, что происходит в его голове и после продолжительного молчания, старик снова подал голос.
– Не получается? Давай с начала. Где ты родился?
– Очень далеко отсюда, в небольшом украинском городке на востоке Украины. Если вы знаете, где это.
– Не волнуйся, я знаю много. Больше чем ты можешь представить, и уж наверняка – больше, чем ты. Итак, твоя родина – Украина?
– Не думаю. Я там не был со времен молодости или даже юности.
– И поэтому она перестала быть родиной?
– Возможно.
– Хорошо, тогда какое другое место ты считаешь родиной?
– Наверное, тот город.
Он махнул рукой направлении города, из аэропорта которого его сюда доставил вертолет. Поскольку города здесь могли находиться друг от друга на расстояние не одной сотни километров, то именно в том направлении был один город.
– Уверен?
– Не очень.
– Вот и я не уверен. Если твоя родина там, то почему ты скрываешься здесь именно от того города и от того, что в том городе? Так?
– Выходит – так.
– Но и здесь – не твоя родина?
– Нет.
– Вот видишь, у тебя – нет родины, и потому – ты ни к чему не привязан в принципе.
– Но у человека должна быть родина?
– Конечно. И она есть у тебя – твоя Украина. Просто ты ее сам отрезал от себя. Ты ее не можешь выбрать, она тебя выбирает. Там, где ты родился и есть твоя родина. Видишь, как бы не складывались наши жизни, мы остались на своей родине. Мы в ней, а она – в нас, и так – все остальное. Мы не усложняли себе жизнь потому, что жизнь и без того – сложная штука. А ты ее себе перекрутил так, что из нее у тебя вывалилась родина, и ты этого даже не заметил.
– Ну я бы не сказал…
– Да, ты и не сказал. Это сказал я. Если бы я этого не сказал, ты бы не решился этого сделать. Поэтому у тебя никогда не будет покоя на душе. Ты отрезал себя от своих корней, от своей земли. Так всегда бывает. Наши, которые ушли жить в город – спились и умерли. Все. Это потому, что они поняли то, что сделали, а ты – не понял, поэтому мечешься, но живешь.
– Но я бы хотел восстановить равновесие и как-то вернуться к своим корням?
– Ничего не получится.
– Почему?
– Потому, что ты только думаешь, что хочешь этого, но не хочешь на самом деле.
– Да нет же, я действительно хочу!
В этот момент старик обнаружил, что табак в трубке уже выгорел и он аккуратно вычистил ее от табачного пепла. Потом подобрался и притих, сидя без движения. Все остальные уже спали и казалось, что старик тоже присоединился к ним. Но через несколько минут он уже не так громко сказал.
– Ты в курсе, что на твоей родине война?
Он кивнул.
– Ты знаешь, кто с твоей родиной воюет?
Хоть и нехотя, но он кивнул снова.
– Ты спрашивал, почему у тебя не получится? Я тебе ответил.
Старик замер и уже точно уснул, а он стеклянными глазами смотрел в угли догорающего костра, из которых нет-нет да и вырывался язык пламени. Тишина стала такой, что стал отчетливо слышен гул тысяч комаров, столбом стоящих над его головой. Они не решались его жалить потому, что дым костра все же держал их на расстоянии, а кроме того, чудесная мазь, которую делают местные женщины, не дала бы комарам шанса, даже если бы они прорвали дымную завесу и сели на его кожу.
Ночь, хоть и светлая, вступила в свои права, забрав с собой большую часть дневных звуков.
