Два года назад в Донецке начались первые митинги, организованные пророссийскими сепаратистами и гражданами, отстаивающими единую Украину. Они вылились в беспорядки и кровопролитие 13 марта 2014 года, а затем переросли в сепаратистские выступления, закончившиеся войной. Участники пророссийских "протестов", возможно, вспомнят, что делали это за деньги. Просто постоять в толпе стоило до 500 гривен, а принять участие в захвате зданий — до 1000. Теперь эти люди признают, что плясали под чужую дудку, но спустя два года им осталось только безумно тосковать о "довоенном" Донецке.
Что было
О том, что было в марте 2014 года, жители Донецка уже так сразу и не скажут. Слишком много событий произошло за два года, событий страшных и забивших мозги полностью. Помнят митинги — как пророссийские, так и проукраинские, помнят избрание на площади Ленина "народного губернатора Донбасса", а потом — убийство на этой же площади молодого парня, украинского активиста. Потом, вроде, были еще какие-то митинги и захватили "Белый дом" (в Донецке так называли здание, где располагались Донецкая областная администрация и облсовет). А потом началась неразбериха и захваты зданий, хотя по телевизору говорили, что все нормально, а после этого вдруг началась война…
Еще чуть-чуть — и рядовой дончанин забудет, с чего, собственно, началось нынешнее падение в бездонную яму под названием "Д/ЛНР". Вряд ли он вспомнит, как вдруг появились в лексиконе непривычные слова "хунта" и "каратели", как пенсионеры и особенно — громкоголосые пенсионерки — стали движущей силой не совсем понятного по идее, но такого близкого по сути протеста.
Против богатых. Против чересчур богатых. Против Европы, потому что там все геи. Против Америки, потому что там все геи и жирные. Против Киева и всей остальной Украины, потому что Донбасс никто не ставил на колени. За Россию — потому что там сказали, что помогут Донбассу. За Таможенный союз — хотя мало кто имел понятие, что это и как это.
"Я дерусь, потому что дерусь", — сказал книжный персонаж Портос, а в Донецке выходили на митинги просто потому, что выходили на митинги.
Участники протестов, возможно, вспомнят, что делали это за деньги. "Постоять в толпе и покричать — 300-500 гривен, участие в захвате зданий — 800-1000 гривен. Зарабатывали неплохие деньги. Людей собирали сначала по соцсетям, затем приходили уже постоянные участники. На фотографиях видны одни и те же лица. И местные, и приезжие были. Кое-кто вышел из мест заключения задолго до окончания своего срока — это были самые активные участники погромов. Для этого же и выходили. Раскачивали толпу на митингах умельцы, владеющие секретами влияния на людей. Были и боевики в штатском, но не скрыть же под спортивными штанами походку тренированного бойца. Все было красиво: народ восстал, народ пошел и разгромил прокуратуру, народ победил… "Сейчас я чувствую себя крысой, которая сплясала под дудочку крысолова", — говорит житель Донецка Владислав, участник практически всех пророссийских акций весной 2014 года.
Что стало
По прошествии двух лет дончанин чувствует, что его где-то крепко надурили, вспоминает плакаты на мартовско-апрельских митингах, что-то вроде "Евросоюз закроет донбасские шахты! Нет Евросоюзу!". Земляки из Макеевки или Горловки грустно признают: их шахты распиливают на металл вовсе не члены Евросоюза, а "защитники" из России с участием местных "ополченцев". Доказательства этого горняки десятками забрасывают в Интернет, а самые отчаявшиеся организовывают митинги с требованием отдать зарплату за полгода и не закрывать шахту…
Обычно после этого жены этих горняков бомбят руководство шахт одним вопросом — "Где мужья?". А мужья, названные зачинщиками и провокаторами, в лучшем случае дают показания в "министерстве госбезопасности ДНР": кто надоумил протестовать да кто еще входит в вашу группу троцкистов… пардон, провокаторов, да есть ли родственники за границей, в Украине… Лучшие традиции КГБ-НКВД в одном "министерстве", и это еще не считая возрожденной из небытия практики доносов.
Впрочем, тогда, два года назад, об этом никто не думал. Не было времени: со всех сторон в уши обывателям неслись вопли чиновников, российских журналистов, пропагандистов и якобы случайных людей, громко разговаривающих по телефону в троллейбусах и трамваях.
Митинги, организованные пророссийскими сепаратистами, вылились в беспорядки и кровопролитие 13 марта 2014 года
Фото: EPA/UPG
"Это были преимущественно женщины, которые как бы приехали из Киева или других городов Украины, и они рассказывали об "ужасах Майдана". Кричали в телефон что-то типа "всех вывели на площадь и заставили петь гимн Украины, а кто не пел — тех расстреляли". Все пассажиры в ужасе слушали, кто послабее нервами был — тот, конечно, поражался по полной, — вспомнила дончанка Ирина Глущенко. — Тетки с телефонами кочевали по остановкам транспорта, пугали народ массовыми расстрелами, украинизацией, причислением Бандеры к лику святых и другими нелепицами. Находились те, кто в это верил и рыдал от страха. Другие готовились идти в бой, лишь бы не допустить. Третьи начали думать об отъезде из страны, четвертым было все равно, они просто не хотели вникать в происходящее".
"Все равно" — это состояние дончан нынешних. Если 2014 год был заполнен ужасом войны, которую до этого жители шахтерского города видели только по телевизору, а 2015 года — посвящен исключительно проблеме выживания в условиях войны и блокады, то 2016-й начался и продолжается под знаком абсолютной апатии. Многим дончанам безразлично, кто победит и какие флаги будут реять над мэрией. Апатично смотрят в будущее и не видят ни одной светлой перспективы.
"Останутся при власти боевики — будет плохо. Этим лишь бы наворовать. Ничем они от прежних "хозяев жизни" не отличаются. Вернут Донецк в Украину — сначала тоже будет плохо, тут же начнутся разборки "кто хороший, а кто плохой". Разрушенное быстро не восстановится. И нормальная жизнь наступит очень не скоро", — считает пенсионер из Донецка Валентин Юрочко.
В способностях адептов так называемой ДНР построить нечто, похожее на государство, разочаровались даже их сторонники. Если в прошлом году еще удавалось как-то скрывать неприглядные факты для сторонников "народных республик": "отжимы" бизнеса, автомобилей, квартир, мародерство, грабежи, внутренние разборки с жертвами, пьянство и употребление наркотиков, вседозволенность, применение оружие в сторону мирных людей и прочее, то сейчас это ни для кого уже не секрет.
Вдобавок обнаружилось, как в книге Оруэлла, что "некоторые животные более равны, чем другие", то бишь некоторые "лица республики" живут уж как-то слишком богато. Ропот усиливался с каждым днем, и сейчас уже даже командиры подразделений боевиков обвиняют "руководство" ДНР в захвате власти и установлении олигархата, против которого и на площадях выступали, и в донбасских степях головы складывали.
Несмотря на постоянные заверения в газетах и на телеканалах, что жизнь в "республике" налаживается — создали профсоюзы трудящихся на еще не закрытых шахтах, продуктовые ярмарки проводятся каждую неделю, местный мобильный оператор научился смски отправлять, скоро выдадут всем паспорта, тут-то и заживем! — дончане с тоской проживают каждый день, радуясь, если хотя бы полдня не стреляет где-то в районе аэропорта или удалось уехать из центра на Петровку после восьми часов вечера. Телевизору не верят: все уже съездили хотя бы раз на "большую землю" — в Мариуполь или Артемовск-Бахмут — и увидели, что там по-прежнему говорят по-русски, а каратели не едят младенцев, и цены там поприличнее, уж как бы ни мудрили с рублево-гривневым курсом в "центробанке ДНР".
Лексикон современного дончанина
"Большая земля", "свободные территории" — так называют не контролируемую боевиками часть Донбасса и всю Украину. В лексиконе жителей оккупированных городов за два года появилось много новых слов. "Исходящие", они же "минусы" — это когда стреляют из Донецка. "Входящие", они же "плюсы" — когда летит в жилые кварталы. ДАП — аббревиатура "Донецкий аэропорт Прокофьева", который весь 2014 год принимал "плюсы" из жилых кварталов. "Бабахи", "бамсы", "опять шарашит", "север шумит" — это все об обстрелах. Страдает от них, как водится, "мирняк" — мирные жители. Боевиков ДНР как только не называют — "дырявые", "орки", "получленцы" (вариант — "оплаченцы"), "обезьяны", "пятнистые". Собственно, саму ДНР чаще всего называют "дыра".
"Дыра" "отжала" несколько супермаркетов, и теперь бывший АТБ называется официально "Первый республиканский супермаркет", а в народе — "Первый отжатый". Те, у кого нет денег, получают гуманитарную помощь от Штаба Рината Ахметова — "гумку", "Ахмет-пакет". Причем все четко разделяют: из России приходят грузовики в "конвое", а "гумка" от Штаба — в "колонне". В "конвое" из России везут "гречку", которая имеет свойство стрелять или взрываться.
Два года отчаяния — и безразличие как результат. Донецк умирает как мегаполис, как город, который еще недавно — всего два года назад — бурлил, кипел, жил своей привычно-беспокойной, но накатанной жизнью. Он лишился своей пафосности, слегка мещанского шика, за который был не раз нещадно критикуем другими регионами. Сейчас, глядя на старые фото, где Донецк во всей красе — с завитушками, вензелями, золотыми памятниками, подсветками а ля Новый год, розовыми и бирюзовыми зданиями — дончане не могут сдержать слез.
Они безумно тоскуют.
Сергей Курганов
