Я попал в ловушку, из которой, возможно, не вырваться. Невероятно, но так оно и есть.
Еще некоторе время я стану противился невыносимому давлению своей эпохи, а затем, вдруг почувствовав озноб, буду поглощен дрожью бессильного гнева...Это удивительная, глобальная проблема – служба в Миргородской ИБР подталкивет меня явно к какому то простому и решительному однократному действию.
Я начинаю понмать боевиков ДонЛуганды частично...
Частично, потому что в Киеве я ни разу за три месяца противостояния, не видел брошенных наркоманских шприцов - хотя по подъездам спальных районов вижу постоянно. Свобода – это тяжело. Это дар, который можно принять, или завоевать, но лично тебе конкретно свобода не дает гарантий. Это приглашение к борьбе с мутным результатом – никто этого не хочет, но и понимания, что так живет вся природа – в людях часто нет.
Средняя лиса свободнее среднего украинца – над ней нет начальства,
наверное она четко осознает, или природа ей подсказывает, что ее миссия – выжить в течении определенного срока и вырастить своих лисят.
Если это получится – все остальное уже не имеет значения...
Такое ощущение, что нам и правда, надо то ли деградировать, то ли вырасти до уровня дикой природы.
Снова передо мной эта армейская ловушка, от которой я когда то, в 1988м, сбежал. Мне тогда тоже предлагали сверхсрочную и с точно такой же аргументацией..
Зачем вам эта свобода, когда кормят, платят и надо только выполнять, что скажут...Это же невероятное искушение – и надо всего то подписать пару бумажек – закрыться от всего мира за КПП, в городе, который не так плох – Миргород – это глубокая провинция, но это уникально–всемирно знаменитая провинция – благодаря Гоголю, Сорочинцам, Диканьке и т.д. Тем более, реально до Киева – два часа, вопрос денег. Или четыре-пять часов – вопрос реально мелочи – 26 грн, чуть дороже бутылки воды Старый Миргород в Киеве. Это завод вот он – прямо возле вокзала, вывозят артезианскую воду вагонами аж гай гуде... Надеюсь, им надолго хватит. На заводе, кстати, она стоит 8 грн – к сведению тех, кто покупает в Киеве по 18
Закрыться, работать, и ни очем не думать. Одежду, обувь, трехразовое питание получать бесплатно. Домой приезжать раз месяц и говорить – я вот военный, а вы тут чем занимаетесь. Давайте работайте. Вы же реально понимаете, что 2600 грн в месяц – если не надо покупать еду, одежду, платить коммуналку – это реально в Украине много. В принципе, можно не тратить эти деньги вообще. Ну там сотни три в месяц на водку и развлечения...
Почему я не могу принять это спасение от всех проблем, под благовидным предлогом «защиты Родины» - я и сам толком не понимаю. Наверное, в моем отказе от подобного земного рая земного есть нечто отнюдь не похвальное - известный снобизм, подчинение авторитету признанных гениев, имевших право судить и осуждать. Есть тут и элемент инерции и лени, боязнь обыденности, возможно, может, даже, боязнь обязательного повседневного труда, непривычка сосредоточивать внимание на мелочах и отрекаться от общей созерцательности.
Есть тут и элемент малодушия - поскольку я, как вы, вероятно, заметили, в основном пытаюсь избегать контактов с новыми и непонятными людьми...
Мысль о том, что прийдется, например, так или иначе иметь дело с безликими, тенеобразными силуэтами, окружающими аэродром. Вид офицерского городка, который есть «улица разбитых фонарей» в чистом виде, особенно рядом с чистеньким курортом, вызывает у меня тошноту. Я понимаю, людям, у которых все готовое, просто ничего не нужно. Какая им разница, как все это выглядит. Мы же военные... Нет, положительное отношение к бардаку исключено начисто.
Есть ли в моем отказе что то, возможно, вполне благородное: например, убеждение, что деньги не могут быть целью жизни? Мне не суждено стать вторым Дарвином, ну или Диккенсом, великим художником или ученым; мне на роду было написано прожить весь век ничтожным дилетантом, трутнем - назовите как хотите, - ничем не способствуя развитию общества.
Но зато было когда то и минутное минутное удовлетворение от того, что не поступился чувством собственного достоинства; это глупое, бесповоротное и добровольное отречение - отречение от всего, кроме разве своих мерзких колючек - было последним, что еще может спасти меня как представителя обреченного класса рафинированных нежиснеспособных интеллигентов...
С предельной ясностью во мне обозначилась мысль, если только я переступлю этот порог, защищеного, безобязательного существования - мне конец.Стоящая передо мной проблема выбора может показаться кому то не то что устаревшей, а неактуальной в целом, представляющей сугубо исторический интерес; я тут, собственно, и не собираюсь выступать в свою защиту – мой социально-биологический вид находится на грани вымирания - во всяком случае, он подошел к своей последней черте гораздо ближе, чем могут вообразить отъявленные пессимисты, даже в этот теплый майский день.
Говорят - смерть в природе вещей; это неверно: смерть сама есть природа вещей. Но умирает только форма. Материя бессмертна. В бесконечной веренице сменяющих друг друга форм, которая именуется существованием, можно усмотреть не просто смену, а продолжение - продолжение одной вымершей формы в другой.
Любая культура, какой бы антидемократической или, наоборот, эгалитарной она ни была, нуждается в известного рода элите: критической и в то же время самокритичной, сомневающейся во всем и в самой себе - и при этом живущей согласно определенным правилам поведения.
Со временем эти правила из строго этических могут превратиться в нечто противоречащее законам ариродного выживания и привести данную форму элиты к гибели; однако, хочется верить, каждая ее разновидность, вымирая, приносит определенную историческую пользу, потому что строит и укрепляет основу для более действенного осуществления своей функции в будущем.
Возможно, вам трудно понять связь между неудавшимся ученым материаловелом, который в целом, остается глух к возмущенным воплям гуманитариев, этих тонко организованных натур, начинающих сознавать собственную ненужность.
Но связь существует: все они отвергали - или продолжают отвергать - идею обладания (собственности) как жизненной цели, независимо от того, что является вожделенным объектом: женщина, прибыль любой ценой или право диктовать скорость прогресса.
Ученый - просто очередная форма; вымрет и она.Все, о чем я говорю, возвращает нас к глубокому и непреходящему смыслу евангельского мифа об искушении в пустыне.
Если человек наделен умом и образованностью, ему не избежать своей пустыни: он рано или поздно подвергнется искушению.
Противодействие соблазну может быть неразумным; но это всегда победа добра над злом. Вы отказались от соблазнительной, хорошо оплачиваемой должности в фирме, нуждающейся в прикладных програмистах, и предпочли продолжать свою академическую деятельность? На последней выставке ваши картины продавались хуже, чем на предыдущей, однако вы не собираетесь менять свой новый стиль в угоду публике? Вы только что приняли какое-то важное решение, пренебрегая соображениями личной выгоды, и упустили шанс что-то присвоить и приобрести? Тогда не осуждайте и меня за мое душевное смятение, не ищите во мне пережитков пустопорожнего снобизма. Постарайтесь разглядеть - главное: человека, который пытается преодолеть свою историческую ограниченность - даже если сам он этого не осознает.
Я боролся и сопротивлялся не только из присущего человеку инстинктивного стремления сохранить свою личность; за этим стояли годы раздумий, сомнений.
Я понимаю, что за безмятежную, не ограниченную никакими рамками молодость, с меня запрашивают непомерно высокую цену - все все мое прошлое, я все еще был не в состоянии признать бессмысленным все, к чему стремился до сих пор, - да, правда в том, что не сумел многие свои мечты воплотить в реальность. До сих пор я пытался искть смысл жизни, даже (жалкий идиот) иногда думал, что этот смысл уже начал приоткрываться в каких-то мгновенных видениях.
Да, посторонний видеит во мне лишь поверхностного самоучку, безнадежного дилетанта с претензиями? Все может быть, но как-никак я собственным умом постиг, что за смыслом жизни в универмаг Украина и ТЦ Гулливер ходить не надо.
В основе всего этого, если подумать, лежит Дарвинисткая теория о выживании наиболее приспособленных, в первую очередь определенный ее аспект, весьма оптимистичный – данная человеку способность к самоанализу есть высочайшая привилегия, весьма ценное его преимущество в процессе приспосабливания к условиям существования.
Это доказывает что свобода воли адекватно мыслящего индивида всегда вне опасности. Если надо изменяться, чтобы выжить, то, хотя бы, можно выбрать способ адаптации по своему вкусу и не изменяя своим приобретенным принципам.В теории, да, оно все получалется очень гладко; на практике же - печальная долбанная реальность...
