Сразу разочарую любителей сенсаций: объективно ответить на этот вопрос невозможно в принципе, потому что невозможно строго определить, что является себестоимостью, да и нефтей разных марок, видов и сортов очень много. Скажем, в Яреге (Республика Коми) нефть добывают шахтным способом: разогревают паром горную породу, и нефть стекает по желобам в коллекторы. Разумеется, стоимость такой нефти аццки высокая, и как топливо ее не используют, но она нужна в нефтехимии.
Итак, в себестоимость нефти можно включить лишь промысловые издержки, которые несет оператор по подъему скважинной жидкости от забоя к устью, как то расходы на воду, закачиваемую в пласт для поддержания давления, на электроэнергию, расходные материалы, на зарплату рабочим и т. д., и будет эта цена, скажем, всего $3 за баррель. Но включена ли сюда амортизация того самого оборудования, с помощью которого осуществляется добыча?
Смотрим далее: не все скважины задействованы при добыче. Некоторые ремонтируются и ни капли нефти не дают. Эти расходы включаются в промысловые издержки или нет? Все зависит от методики подсчета. А если включаются, то их надо размазывать на весь МРП (межремонтный период скважины) или включать в финансовый год, когда были сделаны затраты? Опять же, надо учитывать структуру нашей нефтянки: добывающие компании и нефтесервисные в большинстве случаев разделены, это не только разные юрлица, у них в большинстве случаев и владельцы разные, поэтому что для одних – издержки, то для других – прибыль.
Ну, хорошо, давайте считать вообще все издержки всей нефтяной корпорации, например, крупнейшей «Роснефти» (почти половина российской нефти) на добычу за год, со всеми амортизационными отчислениями, затратами на КРС (капитальный ремонт скважин), фрекинг (гидроразрыв пласта для повышения дебита) , первичную очистку и транспортировку нефти, расходы на администрирование, включая бонусы нашим «эффективным менеджерам», а они у нас поистине «золотые». Если погибший в прошлом году президент французской TOTAL Кристоф де Маржери, нефтяник с 40-летним стажем, зарабатывал в год $7 млн, то президент «Роснефти» Игорь Сечин, работавший денщиком у Хуйла, получает в год $50 млн (в час он зарабатывает больше, чем все валютные проститутки Москвы вместе взятые за день). Ладно, пусть сечинская зарплата тоже будет составляющей себестоимости. Но даст ли нам бухгалтерский отчет близкую к реальности цифру себестоимости нефти?
Нет, это будет цифра лишь годовых затрат, мы узнаем о реальных затратах на восполнение основных фондов, но не сможем сказать, достаточны ли эти затраты. Суть современного российского капитализма – утилизация промышленного потенциала, доставшегося от Советского Союза. Очевидно, что если в СССР затраты на восстановление фондов опережали их износ, то сейчас столь же очевидно, все совершенно наоборот. Для нефтянки принципиальное значение имеет восполнение запасов. В советские времена действовал железный принцип: добыли за год 500 миллионов тонн – надо разведать запасы на те же 500 миллионов, иначе через 10-15 лет добыча остановится полностью. Этим занималось мощнейшее Министерство геологии СССР, которого сегодня нет. А как у нас сейчас восполняются запасы, я уже писал не раз. Раньше был план – пробурить столько-то миллионов метров разведочных скважин – чем больше буришь, тем больше находишь нефти. А сейчас «эффективные менеджеры» приращивают запасы в основном на бумаге путем «переоценки запасов». Ну, то есть раньше считалось, что запасов в таком-то месторождении 100 миллионов тонн, а сейчас постановили считать, что их там 300 миллионов. Главное, красивый график нарисовать в обосновании. А то, что при росте запасов почему-то падает КИН (коэффициент извлечения нефти), так об этом просто не надо лишний раз напоминать, чтоб не нервировать быдло бодро встающей с колен Расеюшки. Быдло должно заучить мантру «ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО» и повторять ее про себя не менее 175 раз на дню для поддержания самогипноза.
То есть, если вести хозяйственную деятельность по-уму, то затраты нефтяных компаний на амортизацию и ВМСБ (восстановление минерально-сырьевой базы), будут значительно больше и, соответственно, себестоимость нефти вырастет. Но даже если мы каким-то образом вычислим и включим в себестоимость выбытие основных фондов, мы все равно не получим истинной себестоимости. Ведь в текущую себестоимость добычи следует включать не только текущие затраты, но и те капитальные вложения, которые были сделаны в развитие ТЭК в 50-80-е годы – гигантские вложения были осуществлены в геологоразведку, подготовку научных и инженерных кадров, в строительство аэродромов, шоссейных и железных дорог в тундре, возведение городов... Советский народ тогда громадные средства изымал из потребительских фондов и тратил их на инвестиции, которые позволяют сегодня офисному планктону той же «Роснефти» иметь уровень потребления примерно такой же, каким в 70-е мог похвастаться разве что первый секретарь обкома.
Как видите, объективную оценку себестоимости дать просто нереально, поэтому цифры этой самой себестоимости «пляшут» очень широко. РБК писал в 2011 г.: «Роснефть» на баррель нефти тратит 2,6 долл., в то время как ExxonMobil «бочка» обходится в пять раз дороже — 10,3 долл. Но говорить о высокой марже российских нефтяников нельзя, свыше 80% итоговой цены нефти уходит на налоги и пошлины».
Вы верите, что у «Роснефти», добывающей нефть в арктической зоне себестоимость добычи будет такой же, как в Персидском заливе? Смешно, конечно! Есть и другие, более обоснованные цифры, которые вывел rusanalit, проанализировав отчет «Роснефти» за I квартал 2011 г.:
Расходы на добычу - $3 на баррель
Коммерческие и административные расходы – $2 на бочку Brent
Транспортные расходы - $9,6 на баррель.
Итого себестоимость добычи и транспортировки одного барреля нефти у компании "Роснефть" в I квартале 2011 г. составила $14,6 - так rusanalit определяет уровень нулевой рентабельности добычи нефти в России. Однако он делает примечание, что с учетом ТЕКУЩИХ капитальных вложений - разведки, бурения и модернизации НПЗ - себестоимость барреля доходит до $21-26 за бочку. Советские капвложения из этой схемы, разумеется, выпадают, ведь "эффективные" получили ТЭК на блюдечке с золотой каемочкой, палец о палец не ударив.
Если посмотреть на цифры из отчета, можно увидеть, что с каждого проданного за рубеж барреля в I квартале 2011 г. компания получила в среднем $36 – этого ей вполне хватало, чтобы жировать. Государство же получало только за счет экспортной пошлины и НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых) в среднем $66 с каждой бочки с учетом того, что бочка Brent тогда котировалась в среднем по $102, а экспортные пошлины заметно отставали от роста мировых нефтяных цен.
По данным на 2013 г. расходы на добычу выросли уже до $4,8 на баррель, а капзатраты в сегменте «разведка и добыча» - до 7,1 бакса на баррель, административные расходы выросли чуть более чем вдвое, расходы на прокачку нефти по трубе на 80%. То есть грубо будем считать, что нулевая рентабельность в 2013 г. находилась на уровне $25, а с учетом текущих капвложений в разведку, развитие новых проектов - $40. Занимающий относительно лоялистские позиции к Кремлю spydell, анализируя отчетность «Роснефти» за первое полугодие прошлого года, вывел себестоимость нефти в $40.
«Лоялистские позиции» - это не то, чтобы причина предвзятости и стремление получить позитивный результат, просто spydell стесняется называть вещи своими именами. Например, он полагает, что себестоимость добычи можно снизить до $25-27 за бочку, если «радикально оптимизировать траты». Под оптимизацией он понимает сокращение персонала, зарплаты и бонусов и растягивание амортизации оборудования аж на 30%. Если смотреть правде в глаза, то главный источник возможной оптимизации – это не растягивание сроков эксплуатации советского еще оборудования, а ликвидация коррупционной составляющей. Уровень коррупции в нефтянке очень высокий. Хлебные должности даже в среднем звене управления продаются. Купивший начальственный пост должен отбить затраты, поэтому тут же начинает «семейный бизнес» - контракты, например, на поставку труб или отсыпку площадок заключает только «со своими» шарашками по завышенным ценам – и такое происходит по всей производственной цепочке, заметно удорожая конечный продукт.
Дебилы почему-то думают, что при капитализме есть некий «эффективный собственник», который заинтересован в наивысшей рентабельности своего бизнеса и потому душит коррупцию на корню. Ну, если речь идет о мини-пекарне или автомастерской, где собственник непосредственно контролирует производственный процесс, это суждение может быть верно. В крупных же корпорациях правят бал наемные менеджеры, которые сами себе выписывают бонусы, да еще и берут мзду с нижестоящих наемных менеджеров, поощряя тем самым коррупцию. По крайней мере в российском сырьевом бизнесе все обстоит именно так.
Ладно, давайте вернемся к вопросам рентабельности добычи. Исходя из приведенных цифр вполне можно сделать вывод, что для российских нефтегазовых монстров падение нефтяных цен даже до $40 за бочку не страшно. Совершенно верно, страшно это лишь для госбюджета, который при таком раскладе вообще ничего не получит от экспорта нефти, потому что взять с работающих «в ноль» нефтяников будет нечего, а если с них что-то взять, то в минус они вообще не будут работать, и государство получит в придачу к усохшему вдвое бюджету еще и пяток миллионов безработных. Однако вопрос в том, насколько долго продлится ценовой кризис.
В краткосрочной перспективе нефтяники, словно ящерица прижатый хвост, сбросят все свои «балласты» - забудут про капвложения, перестанут обновлять фонды, прекратят геологразведку и даже текущий ремонт. По сути они просто переложат свои текущие и капитальные затраты на будущее, имея в виду, что в будущем нефтяные цены отыграют вверх и у них появятся средства для латания дыр. А вот если низкие цены продержатся довольно долго, то проблемы начнутся не только у государства, оставшегося без стратегического источника доходов, но и у нефтяников, потому что при сокращении запасов, истощении месторождений, росте в общем балансе трудноизвлекаемой нефти (сегодня это более 70% всех запасов), выбытия основных фондов, падает добыча, а себестоимость ее растет. Все это в итоге неминуемо приводит отрасль к коллапсу.
Кстати, не стоит забывать, что экспортировать в принципе можно только ИЗЛИШКИ нефти, а если добыча упадет вдвое, то при нынешнем уровне внутреннего потребления РФ вынуждена будет импортировать нефть. Напомню, что сейчас это вынужден делать Китай – четвертый по величине нефтедобытчик, который до 2004 г. нефть экспортировал. Индонезия некогда был членом ОПЕК, а теперь она тоже закупает нефть. Румыния – некогда нефтяная житница Европы, давно уже закупает нефть у Казахстана и России. В 50-е годы Советский Союз был в миллиметре от того, чтобы стать импортером нефти, поскольку бакинские месторождения, полвека назад давашие БОЛЕЕ ПОЛОВИНЫ МИРОВОЙ ДОБЫЧИ, не покрывали потребностей советской экономики. Спасло положение форсированное освоение Западной Сибири.
В принципе нефтяники могут выехать в тяжелые времена за счет внутреннего рынка, переложив трудности на потребителя (то есть на нас с вами), ведь потребитель внутри РФ будет покупать топливо не по «рыночной» цене, а по той, какую назначит производитель (у нас ТЭК представляет собой монополию, при которой одному собственнику принадлежат мощности по добыче, переработке нефти и сети сбыта нефтепродуктов). Однако кризис в РФ уже начинает носить признаки системного, то есть если в остальном мире снижение нефтяных цен означает оживление в энергоемких отраслях промышленности, то у нас повышение внутренних цен на энергоносители будет лишь провоцировать рост инфляции и добьет те самые энергоемкие производства, например металлургию. Металлурги у нас тоже работают на экспорт, и если у их зарубежных конкурентов цена падает, а прибыли растут за счет экономии на энергозатратах, то у наших получится все строго наоборот, что только углубит системный кризис.
И, наконец, самое главное – нефтяники в долгах, как в шелках, и им позарез нужна валюта, чтобы отдать ее по кредитам. Где же они ее возьмут, если работают на пороге рентабельности? Раньше они в сложной ситуации могли рассчитывать на помощь государства, которое изымало у них 80% выручки только на двух видах налогов – экспортной пошлине и НДПИ. А сейчас государство стремительно превращается в банкрота, а нагрузка на бюджет столь же стремительно растет – государство должно спасать банки, субсидировать промышленность, нести тяжкие социальные обязательства, возросшие военные расходы, обустраивать «крымнаш», к тому же Запад обязал Хуйла спонсировать Украину (отказаться – значит подписать себе смертный приговор), а тут еще и нефтяникам деньги подавай! ЗВР даже в относительно благополучном 2014 г. не хватало даже на поддержание тонущего рубля. Спустили за год в никуда более 100 ярдов баксов, а толку – ноль.
Раньше можно было перехватить дешевый кредит в западных банках, чтобы отдать долги им же. Но сейчас, когда нефтяные котировки «ищут дно» (сегодня – уже $48,8 за бочку), а у той же «Роснефти» приходится пик выплат по внешним долгам, от западной кредитной сиськи Ресурсная Федерация была отлучена за «крымнаш». Напомню, что на текущий день долги «Роснефти» превысили ее общую капитализацию – спасибо «эффективным», включая «суперпрофессионала» Игорька Сечина, который 20 лет шестерил в приемной у Вовы Хуйла (начал в КГБ, продолжил в питерской мэрии и т. д.).
Но и это еще не все плохие новости. Порядка 60% ( а кто-то говорит и о 80%) отечественного рынка нефтесервисных услуг принадлежат четверке крупнейших западных компаний - Schlumberger, Baker Hughes, Weserford и Halliburton (последняя сейчас поглощает Baker Hughes), деятельность которых ограничена наложенными правительством США санкциями в отношении РФ, а может быть и полностью прекращена. Стоит отметить, что зависимость от импорта в нефтяной отрасли более чем критическая – добыча нефти на арктическом шельфе без американцев невозможна в принципе; более 30% добычи российской нефти обеспечивается фрекингом (ГРП), который без участия «большой четверки» практически невозможен. Все самые современные технологии, как то бурение наклонных и горизонтальных скважин, высокотехнологические геофизические исследования – все эти работы выполнялись иностранцами и аффилированными с ними структурами. Что же делали отечественные «эффективные»? Да ничего, у них была одна задача – вовремя заменить неисправный погружной насос в скважине, а все умные технологические операции выполняли американские дураки, которых, как говорится, работа любит.
Дебилы-охранители в последние пару месяцев развили бурную деятельность, зомбируя дурачков на тему «ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО»: типа, пущай уходят буржуи проклятые с нашего самого перспективного рынка в мире, мы выполним и перевыполним программу импортозамещения, диверсифицируем отрасль, создадим спрос на буровое оборудование, что оживит машиностроение, создаст сотни тысяч новых рабочих мест, бла-бла-бла. Разумеется, к реальности этот гон отношения не имеет. Реальность такова: «В 1990 г. предприятия группы «Уралмаш» производили в год 350 буровых установок, то в 2012 г. было выпущено только 30. В такой ситуации износ действующего отечественного оборудования превышает 70%» (источник).
Да, бурение – это основа основ нефтяной отрасли. Для разведки надо бурить, для добычи надо бурить, для ремонта скважин – опять надо бурить. Допустим, «Уралмаш» сможет нарастить выпуск бурового оборудования вдвое. Но откуда у нефтяников деньги, чтоб его приобрести? Они даже в «жирные» годы в основном брали технику в лизинг у заграничных компаний. Но заграничные компании в лизинг дают только зарубежное оборудование, так ведь? Так что импортозамещение – нездоровая фантазия путинской пропаганды.
Какие же объемы капвложений в нефтесервисную отрасль потребуется сделать? «Сегодня многие российские нефтесервисные предприятия в основном используют буровые установки, выпущенные в советский период. С 1987 года по 1991 год в эксплуатацию было введено более тысячи единиц такой техники, а за последующие 20 лет — в пять раз меньше. Максимально разрешенный срок службы установок составляет 25 лет, соответственно их массовое списание приходится на период с 2013 г. по 2016 г.». (источник).
